Читать онлайн «Бойцы с окраины Галактики [= Благородная ярость]». Страница 12

После обеда Берса вызвали к адмиралу. Быстро поднявшись на шестой этаж административного корпуса, он появился в уже знакомой приемной и, вскинув руку во флотском салюте, уже набрал воздух в грудь, чтобы доложить о себе.

Но систем-коммандер остановил доклад и молча кивнул в сторону кабинета начальника.

Адмирал Эсмиер, как и в прошлый раз, сидел за столом, заваленным распечатками, и задумчиво рассматривал что-то, изображенное на экране компьютера. Когда Берс четко доложил о прибытии, адмирал кивнул в сторону стоящего рядом со столом стула и негромко приказал:

— Садитесь, курсант.

Берс был озадачен. Во-первых, при его первом посещении стула у стола адмирала не было. Начальник школы считал, что его подчиненные должны проводить в его кабинете минимум времени, а значит, нет необходимости в дополнительной мебели, захламляющей кабинет. А во-вторых, на этот раз адмирал был один, а всей школе была известна его пословица: «Каждый должен заниматься своими горноматками». Это означало, что курсантами занимаются курсовые и преподаватели, он сам занимается офицерами, лишь изредка снисходя до четверокурсников-гардемаринов. Курсанту второго курса попасть в кабинет адмирала можно было, только совершив что-то из ряда вон выходящее, да и то в сопровождении офицера.

Когда Берс осторожно опустился на стул, адмирал окинул его внимательным взглядом и, щелкнув клавишей, расширил проецирующую поверхность голомонитора в сторону Берса.

— Что вы на это скажете, курсант?

Берс слегка подался вперед. На монитор был выведен момент его сегодняшнего боя. Искорки, изображавшие его перехватчик и троих его преследователей, плели причудливую вязь боя среди голографической имитации окрестностей какой-то звезды, а рядом горели две колонки цифр. Берс несколько мгновений рассматривал вторую колонку, потом спокойно повернулся к адмиралу:

— Вы правы, лэр, я сознательно снизил мощность залпа, чтобы нанести противнику минимум поражения.

Начальник школы кивнул и констатировал:

— Дважды, курсант.

Они помолчали несколько мгновений, потом адмирал негромко спросил:

— Что вами движет, курсант?

Берс несколько мгновений размышлял над вариантами ответа, потом решил быть откровенным.

— Мне не понравилось то, что творилось вокруг меня после первого боя, и… меня не очень волнует рейтинг, с которым я окончу школу.

— Почему?

Берс запнулся, а потом твердо ответил:

— Я собираюсь вернуться домой, лэр.

Адмирал несколько мгновений обдумывал ответ, потом откинулся на спинку кресла и попросил:

— Расскажите мне о своей планете, курсант.

— Заткнись и убери свой дерьмовый зад в дальний угол. Я тебе не сопливый «юнк», чтобы верить всей той вони, которую извергает из своей пасти какой-то варвар.

Полицейский напоследок припечатал Стива презрительным взглядом, после чего для острастки саданул дубинкой по прутьям и с лязгом задвинул решетку.

Зло посмотрев на всех находящихся в камере, он рявкнул:

— Смотрите у меня! — И, сделав шаг назад, включил изолирующую мембрану.

Когда пространство перед решеткой помутнело и на белесой пелене мембраны с приглушенным потрескиванием начали вспыхивать маленькие молнии разрядов, Млокен-Стив, который до последнего момента надеялся, что им все-таки позволят предъявить документы, остервенело выругался и саданул по решетке кулаком. Это было его ошибкой. Послышался треск, вопль, запахло паленой кожей, а из углов камеры, где кучковались разные темные личности, послышалось злорадное хохотанье. Энтони подскочил к вопящему от боли Стиву и оттащил его подальше от решетки, а Берс, который молча наблюдал за всем происходящим, разжал губы и невозмутимо констатировал:

— Наведенные токи от мембраны.

Млокен-Стив повернул к нему искаженное болью лицо и зло огрызнулся:

— Сам знаю!

Берс пожал плечами и, привстав, наклонился над Стивом. Несколько мгновений он рассматривал ожог, потом протянул руку и надавил ногтем на какую-то точку между пальцами. Млокен-Стив завопил от боли, но тут же умолк и удивленно уставился на свою ладонь.

— Небольно.

Берс невозмутимо уселся на место. Млокен-Стив перевел удивленный взгляд на Энтони, но тот, похоже был не менее озадачен. Несколько мгновений они оба удивленно разглядывали Берса, но тот хранил молчание.

Они прибыли на Стенвер сегодня утром. Через два дня должен был состояться матч по болу между командами Танакийской школы и Стенверского института инженеров флота. Это была одиннадцатая игра, и до сих пор танакийцы не потерпели ни одного поражения. По флоту ползли самые невероятные слухи. Энтони заикнулся было о том, что они привлекают слишком много внимания, а одним из главных условий соглашения, которое представитель Земли заключил с губернатором Таварра, было требование не привлекать к себе излишнего внимания, но Млокен-Стив наотрез отказался это обсуждать. И в этом его, как ни странно, поддержал Берс. Когда Энтони попытался было урезонить Стива, Берс вдруг встал, положил руку на плечо друга и тихо произнес загадочную фразу:

— Не сердись, но с этим уже ничего не сделаешь.

Энтони сначала не понял, о чем он говорит, но Берс пояснил, впрочем столь же непонятно:

— Мы будет играть и выигрывать. Это предопределено.

На этом спор закончился.

И вот в начале недели они погрузились на учебный каботажный транспортник и отправились на Таварр. Экипаж его полностью состоял из четверокурсников-гардемаринов. Эти крутые ребята, словно забыв о том, что на таком корыте слишком хилые гравикомпенсаторы сначала лихо выдрали их над плоскостью эклиптики попутно вывернув у большей части команды желудок наизнанку, потом разогнали до скорости перехода и с дикой тряской перекинули в систему Стенвера. Команде дали двое суток на то, чтобы прийти в себя, и трое приятелей, которые перенесли полет гораздо легче многих, двинули в город.

После того как они по настоянию Энтони немного покатались по городу на экскурсионном боллерте, Млокен-Стив, пользуясь каким-то внутренним компасом, вывел их к расположенному на одной из узких, кривых припортовых улочек ресторанчику. Фирменной изюминкой были блюда Танакийской кухни, которые они успели полюбить. Когда все трое уселись за столик и уставились в бегущие по его поверхности строчки меню, Стив с довольным видом заявил:

— Не стоит пугать желудок непривычной пищей, а то к тому моменту, когда остальные оклемаются, мы, наоборот, вполне вероятно, свалимся с ног.

Энтони хмыкнул:

— Спасибо за заботу. Хотя я готов поклясться ранами святого Себастиана, что твоя приверженность Танакийской кухне вызвана, скорее, не едой, а питьем. Ты просто жаждешь присосаться к доброй пинте того пойла, которое льется рекой в баре дядюшки Сиранта.

Млокен-Стив невозмутимо пожал плечами:

— Зачем отрицать очевидное?

Приблизительно до полуночи этот бар ничем особо не отличался от тех, к которым они привыкли на Танаке, но потом начались странности. Первым это, как всегда, заметил или почувствовал Берс. На подиум как раз взобралась очередная девица и, извиваясь как змея, принялась избавляться от одежды, которую, если она находилась в здравом уме, вряд ли бы надела в повседневной жизни. Поэтому Млокен-Стив был слишком занят, чтобы что-то заметить, а Энтони, как это часто бывало, наслаждался созерцанием смены выражений на его возбужденной роже. Впрочем, даже если бы они были предельно внимательны и готовы к неприятностям, Берс все равно насторожился бы первым. Уж так у него всегда получалось. Вот и сейчас он поставил на стол кружку с кислым Танакийским пивом и, повернувшись к Энтони, негромко произнес:

— У нас неприятности.

Тот тут же насторожился и, ткнув Стива кулаком в бок, тихо спросил у Берса:

— Пора ретироваться?

Берс медленно покачал головой и произнес странную фразу:

— Нет, лучше будет, если все вопросы решить сейчас.

После столь многозначительного выражения, смысла которого, как обычно, должен был проясниться много позже, Берс принял позу терпеливого ожидания.

Энтони пожал плечами и вновь повернулся к Стиву, который совершенно не отреагировал на его тычок.

Они успели допить пиво, когда к ним небрежной походкой подошел толстый коп в засаленной форменной рубахе и, грубым жестом смахнув со стола кружки, уселся на него своим жирным задом, практически уткнув пухлые свои коленки в лицо Энтони. Несколько мгновений он рассматривал его, презрительно оттопырив нижнюю губу, а потом заорал буфетчику:

— Туйст! А что здесь делает эта черная обезьяна? Или ты открыл бар для животных?!

Млокен-Стив, для которого эта сцена оказалась совершенно неожиданной, взвился со стула и чуть не засветил копу по морде, но его кулак, уже описывающий дугу, заканчивающуюся на кончике коповского носа внезапно был остановлен и захвачен ладонью Берса Стив дернулся, но Берс движением кисти швырнул его на стул, одновременно другой рукой отжимая вниз полицейскую дубинку, с конца которой бил прямо в стол голубоватый разряд парализатора, отчего по всей крышке шли разноцветные разводы. От такого обращения коп сполз со стола и рухнул на пол, а Берс, приблизив лицо к уху полицейского, негромко произнес: